НОБЕЛЕВСКИЙ ЦУГЦВАНГ

О кризисе Нобелевского наградного проекта уже не говорит только ленивый. Действительно каждый год, может быть, особенно начиная с награждения Обамы, которые получил премию мира, едва сделав первый шаги в политике, — награждает нас решением, которое вызывает недоумение.

Но если в другие годы был, как правило, один вызывающий, спорный факт, то в этом году аж два – бесспорно-спорных. И это, конечно, не считая не очень понятных награждений по физике и химии.
Награждение Светланы Алексиевич не просто спорно, оно вызывающе. Писатель, который прославился журналистской работой, не имеющей отношения к литературе, причем вполне заурядной книгой, имеющей только одно достоинство – дух антисоветчины, дух пораженчества – «У войны не женское лицо». Всё, больше ничего.
За что же дали? Ответ налицо: за политическую антироссийскую позицию. За бесконечные подписанные письма против России. Другой причины просто нет.
Премия мира – миротворцам из Туниса. Вообще ничтожная организация двадцатого калибра, не сыгравшая никакой роли в Тунисе, отличившаяся тем, что это американская НКО.
Мы не будем касаться премии за сомнительные премии по физике, химии, экономике – это дело профессионального материала, но ясно, что награждение троих человек из разных стран одновременно – это странно. Но не странно одно: всё пахнет двумя неприятными вещами: 1. политикой и 2. взяткой. Поощрение не научных сил, а лояльных людей бросается в глаза. Лояльные люди из лояльных стран – нет исключений.
К чему это может привести?
С каждым годом репутация Нобелевского комитета падает не только по причине открытой американской политизации, но и потерей научного престижа. Я слышал от ученых саркастическое замечание: Я слежу на Нобелевкой, чтобы определить, кто из моих коллег работает на Госдеп, а значит к науке не имеет отношения. Особенно наблюдать за премией по экономике, которая по выбранной значимости работ деградирует с максимальной скоростью.
Что в таком случае ждет Нобелевский проект?
Если награды всё более будут присуждаться не науке и достойной практике, а только по личной преданности Госдепу, то скоро науки там не станет вовсе. Возникнет «вилка» меду лояльной бездарностью и талантливой нелояльностью. Награждать станет некого. И если инерция сохраняется и нужно награждать, то есть делать ход, как в шахматах, то Нобелевский проект ждет научное и содержательное банкротство. Вместе с политическим, которое уже давно обанкротилось.
Ведь важно понять, что Нобелевский комитет вводит своим награждением стандарты. Если наградили Алексиевич за нехудожественную вещь с политической тенденцией, то будет писаться дальше нехудожественные вещи с такой же тенденцией. И литература перестанет существовать.
Как, уже перестала существовать экономическая наука, которая свелась с разработкам чикагской школы и её союзников. И это притом, что уже мало-мальски сведущий человек значит о гигантском долге США, который покрывается только войнами. Но ни одной работы об экономической эффективности «горячей» войны нет. А факты налицо. Ведь благодаря серии ближневосточных войн США действительно уже «списали» около триллиона долга, просто ликвидировав своих кредиторов. Но таких работ нет.

Нобелевский комитет в состоянии цугцванга: когда каждый ход только ухудшает позицию: награждать за науку – значит терять политическое влияние, награждать за политическую лояльность – значит терять науку. В любом случае теряется влияние Нобелевской премии на умы и – самое главное – награждение становится не пафосным международным мероприятием, а междусобойным корпоративом, мало интересным кому-либо. Действительно, попасть в компанию Алексиевич путный писатель просто не станет стремиться. И самое неприятное то, что с потерей престижа премия становится предметом массового сарказма и политической сатиры.

Цугцванг свойственен, как правило, завершению игры, когда количество ходов ограничено, фигур уже мало, а ходить вынужден. Рано или поздно ухудшение игры чревато завершением игры не в свою пользу.
Увы, чем дальше, тем большее количество людей кончину Нобелевского проекта воспринимают нормально.