ТРОЦКИЗМ НА ВЫСОТЕ
Под романтическую историю и производственную драму изобличаем бюрократию.
Фильм «Высота», снятый в 1957-м году режиссером Александром Зархи по праву занимает место среди лучших советских кинокартин. Интересный многоплановый сюжет, великолепная актерская игра, мощная панорама рукотворной красоты металлургического комбината, заставляющие обмирать сердце трюковые съемки. Мы присоединяемся ко всему, что сказано и написано по этому поводу и разделяем общее восхищение. Но нас как исследователей Коммунизма, марксизма и советской эпохи заинтересовали в этом фильме аспекты, появившиеся в советском кино после смерти Сталина и ХХ съезда. А именно – троцкизм.
Вообще, само название фильма уже наводит на определенные мысли. Высота, вершина, стремление ввысь, движение от вершины к вершине, от высоты к высоте, от победы к победе, от страны к стране часто ассоциируется с Перманентной революцией и Троцким. Хотя не исключено и совпадение. Слишком сильно и органично высотный монтаж вписан в сюжет картины и литературной основы[1].
Как, в общем-то, в любом кино, в фильме есть конфликт. А значит, есть и отрицательный персонаж. В романтической линии им выступает монтажник Хаенко. Его сразу видно: грубые черты лица, нескрываемые татуировки, хамские манеры, высказывания, далекие от «Кодекса строителя коммунизма». Но это, условно говоря, очевидный «плохиш». А вот кто в фильме показан как наиболее мерзкий, вызывающий отвращение персонаж?
Отрицательным персонажем в производственном конфликте показан начальник монтажного управления Дерябин. Просто хрестоматийный бюрократ, перестраховщик, плюс еще и подлец. Откровенно выслуживается за счет прораба Токмакова, валит на него неприятности и присваивает заслуги. В рискованном случае делает так, что сопряженный с риском подъем выполняется в его отсутствие. Наконец, сваливает на Токмакова несчастный случай с Пасечником[2]. Нам показывают не руководителя-отца подчиненным, но негодяя. Однако авторы фильма пошли дальше. В фильме нам показали, не как Партия и руководство борется с «отдельными случаями». Наоборот. Негодяй Дерябин пошел на повышение в Москву, чтобы работать как работал, с намеком, что он там пополнил ряды себе подобных. Хотя, совсем без негатива в свой адрес он не остался — отделывается фактически общественным порицанием в виде тихо, без скандала ушедшей от него жены и намека на непорядочность со стороны начальника строительства. Но это – эмоции. «Оргвыводов» со стороны советского руководства не последовало.
Подлец-бюрократ – тема весьма распространённая в кино времен «Оттепели». Художественная интеллигенция порицала бюрократию – работала, следуя заветам Л.Д. Троцкого.
Эта линия несколько теряется в тени красиво выполненных романтических линий отношений Николая и Кати, Токмакова и жены Дерябина; на фоне производственной романтики – в СССР умели показать красоту производства. Но она есть и в умы зрителей села: Среди советских управленцев, в том числе московского уровня, хватает непорядочных людей.
Как исследователя марксизма моё внимание привлек эпизод, где открытым текстом поставили под вопрос лозунг «Каждый по способности – Каждому по потребности»:
«- Ох и житуха будет непыльная: каждому по потребности, красота!
— Потребностей у тебя очень много, а вот способностей совсем нет. Почему?»
Понятно, что любителем «по потребности» оказался «плохиш» Хаенко. Понятно, что сознательные товарищи по бригаде поставили его на место. Но слова прозвучали. Логическая апория одного из центральных марксистских лозунгов была озвучена на всю страну. Уверен, многие задумались.
Хотел бы обратить внимание на актеров, точнее одного актера. На сыгравших главные роли Николае Рыбникове и Инне Макаровой учениках Сергея Герасимова и Тамары Макаровой останавливаться, отдавая им дань уважения, не буду. О них сказано и написано достаточно.
Моё внимание привлек исполнитель роли Токмакова. По сюжету, он бывший монтажник-высотник. Но как-то не вязалась его утонченная аристократическая внешность с рабочим происхождением. Заглянув в биографию Геннадия Сергеевича Карновича-Валуа, я с удивлением узнал, что он происходит из дворянского рода Карновичей[3]. От репрессий его ближайшую родню, по всей видимости, спасло то, что отец и дед были актерами. Валуа – это не родство с французскими монархами, а сценический псевдоним. Однако лиц дворянского происхождения в кино 1950-х было не то, чтобы много, но они были. А здесь случай особенный. Геннадий Сергеевич приходился внучатым племянником ни много ни мало Ольге Валериановне Палей[4] — второй (морганатической) супруге великого князя Павла Александровича[5]. Такое родство было действительно редкостью в СССР. Понятно, что его не афишировали, но тем не менее.
В заключение приглашаю вас еще раз пересмотреть этот замечательный образец советского киноискусства. Получить удовольствие от просмотра и вместе с нами подумать над поднятыми в фильме вопросами.
[1] Одноименный роман Евгения Воробьева, написанный в 1952-м году.
[2] Если честно, меня покоробило показанное на всесоюзном экране грубое пренебрежение правилами техники безопасности. На высоте вместо оборудованных по правилам трапиков, рабочие перемещаются по каким-то хилым доскам. Сварщица Катя работает без перил, сидя на незакрепленной тонкой доске, не пристегнувшись карабином. Пасечник падает с высоты, наступив на незакреплённую даже не доску, а какую-то жердочку. Чтобы ни говорили про производство в СССР, греха, как говорится, хватало, но службы ТБ работали исправно. Ладно, во время Войны, там многим пренебрегали во имя Победы, но в мирное время, когда процесс идет в плановом режиме? И не понятно, зачем показывать в кинотеатрах откровенный кавардак? Зачем подавать пример всей стране?
[3] Прапрапрадед актера — Стефан Ефимович Карнович в 1761 году возведён императором Петром III в графы герцогства Шлезвиг-Голштинского, но ни он, ни его потомки этим титулом не пользовались.
[4] графиня фон Гогенфельзен (урождённая Карно́вич), в первом браке фон Пистолькорс; 2 (14) декабря 1865, Санкт-Петербург — 2 ноября 1929, Париж)
[5] Шестой сын императора Александра II
