ВОПРОС О ВЕНЧУРНЫХ ФОНДАХ ДЛЯ ИСКУССТВА НА ОСНОВЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ РЕНТЫ
Как бизнесмена, меня интересуют проблемы финансирования. В том числе культуры и искусства.
Если культура – явление уже состоявшееся, доказавшее себя, то его нужно только сохранить и поддерживать. Проблемы упираются в реставрационную политику, в логику культивирования раритетов и памятников. В этом случае, вопрос заключается в том, какая мера раритетности каких вложений требует и почему. Например, в Екатеринбурге его символ – водонапорная башня на Плотинке, которая находится в центре города, — требует постоянного попечения и финансового участия: каждый год башню приводят в порядок. Есть также дом Бажова – тоже понятные вложения. Это вид управления и финансирования теми явлениями, которые имеют вполне понятные признаки Культуры – поэтому финансирование их Министерством Культуры вполне логично: оно работает со сложившимися явлениями, имеющими консервативные признаки – штатность, планируемость, предсказуемость, понятную оценку и прочее.
По этим же причинам Министерство отторгает инновационность – по своей же природе. Как оно может финансировать неизвестное, часто поначалу убыточное?
Тогда с финансированием искусства становится непонятно всё. Если финансирование культурных явлений — дело бесспорное, потому что бесспорна значимость явления культуры, то новация в искусстве как раз во всем спорна.
Даже в мире новационных открытий, которые можно «пощупать руками», все не бесспорно. Напомним, как смеялся народ от первых автомобилей, которые ездили медленнее лошади, дымили и тарахтели так, что их часто не пускали в города. Так и с произведениями искусства – пока станет понятна значимость произведения, пройдёт время. Но сначала это — новация.
Во всем мире существуют для новаций так называемые венчурные фонды, — фонды, работающие с рисками. Эти фонды как раз финансируют рискованные вещи, управляя этими рисками. Возникает совершенно другая логика финансирования – финансирование рисков. Это значит фонды закладывают риски невозврата, другую длительность времени для реализации, споры, дискуссии, отчётность. Другими словами, всё то, что предполагает работу с неизвестными величинами. Почему эту венчурную логику не заложить в производство искусства?
2
Вопрос, кто будет финансировать искусство через венчурные фонды, отвечу вопросом: Неужели Толстой не профинансирует молодого писателя ХХI века?
Думаю вполне. Толстой, точнее, его произведения, зарабатывает сегодня так же, как завод. Напомним, что Достоевский до сих пор зарабатывает – его книги продаются во всем мире, снимается кино, ставятся спектакли. Доход от этого называется эстетической рентой. Неужели отсюда, из ренты Достоевский не профинансирует современного писателя-романиста?
То есть в отличие от венчурных фондов в венчурном процессе по искусству есть важнейшее преимущество – эстетическая рента, которая, несомненно, может финансировать новое искусство. Тогда искусство будет финансировать искусство и все противоречия по финансированию будут сняты: сначала финансируют искусство венчурные фонды, а потом, если произведение доказывает свою культурную значимость путём продвижения, публицирования, критики, то подключается государство. И тогда всё встанет на свои места.
И я считаю важным, то что память Толстого и Достоевского точно заинтересована в продолжении Традиции – ведь тем самым возвращается память и о них, давших романные образцы современным романистам.
