ПОЧЕМУ В ШКОЛЕ НЕ ПРЕПОДАЮТ ЧЕБЫШЕВА, НО ПРЕПОДАЮТ ДОСТОЕВСКОГО?

К обоснованию необходимости Конкурса производственного рассказа

Одним из важнейших открытий, которое я сделал через почти 30 лет, как окончил среднюю школу, стало понимание того, что на уроках литературы нас учили не литературе. Нас учили жить в соответствии с господствующей идеологией, разбирая литературные произведения через призму идеологических установок. И в это плане литература была куда как эффективнее по сравнению с историей, обществоведением и другими предметами, чья идеологизированость была очевидна. Видимо, не случайно, на всём протяжении обучения в средней школе уроков литературы было не меньше, чем физики, химии, биологии – наук, представлявших в марксистском понимании мира так называемый «Базис».

А теперь давайте внимательнее посмотрим, на каких произведениях учили и учат детей. Вспоминая свои школьные годы, глядя как учатся мои дети, я часто задаюсь вопросом: Как можно вталкивать в несозревшие, неподготовленные головы сложнейшие произведения, в которых рассматриваются вопросы, которые требуют серьёзнейшей квалификации и жизненного опыта?

Взять, например, «Ревизор» Гоголя. Не буду спорить, Гоголь действительно выдающийся писатель. Но где XIX век – время действия комедии, где чиновники-управленцы – герои пьесы, а где 14-15 летние школьники, которым преподается пьеса? Согласитесь, эти явления сильно различаются во времени и уровне сложности. Прототипы гоголевских Хлестакова и городничего жили два века назад. Работать в органах власти изучающим пьесу не предстоит ближайшие лет десять, на более-менее значимых позициях – еще дольше, а подавляющее большинство вообще не будет там работать. Если же углубиться в майданную сущность «Ревизора», то вообще встает вопрос его преподавания где-то за пределами специализированных учебных заведений.

Или «После бала» Льва Толстого. Рассказ построен на контрасте обаятельного и даже трогательного отца девушки, в которую влюблен молодой человек и того же человека, но уже полковника, руководящего наказанием солдата. Вообще, любой, кто знаком с историей, знает, что телесные наказания в армии XIX века – явление уставное и полковник исполнял свои обязанности, которые обязан исполнять под страхом наказания. Любой, кто прошел армию, а особенно боевые действия, знает, насколько важна дисциплина и почему её добиваются самыми жестокими методами. Наконец, сюжет вообще вырван из контекста. Дезертирство (побег) был и остается тяжким воинским преступлением и во все времена карался крайне жестоко. Может быть, полковник вообще проявил гуманность и заменил смертную казнь прогоном сквозь строй? Ладно, этот рассказ был в программе советской школы. Там установка была – «показать бесчеловечную сущность царского режима». Но сейчас-то что он там делает?

Нам заявят: Школьники-де должны приобщаться к лучшим достижениям русской культуры. Нет вопросов. Но давайте тогда будем последовательны и втиснем в школьную программу труды математика Чебышева, электро-техника Доливо-Добровольского, химика Бутлерова и пр. Причем не на уровне общих биографий, а на уровне их разработок. Это тоже достижения русской культуры (естественно-научной) мирового уровня, к которым желательно детей приобщить. Ответ понятен: Сложно, овладение знаниями такого уровня требует серьезной профильной подготовки. Согласен. Но тогда встречный вопрос: А понимание «Преступления и Наказания» Достоевского, «Войны и Мира» Толстого не требует серьезной подготовки? Подготовки даже не профильной, а разнопрофильной, поскольку в произведениях затронуты самые разные стороны человеческой жизни. Авторы писали свои романы в очень зрелом возрасте. Достоевский пережил имитацию расстрела, каторгу. Толстой много повоевал на Кавказе и в Севастополе. Оба к тому времени получили внушительное образование и имели солидный житейский опыт. Свои произведения они создавали с высоты прожитой жизни и накопленных знаний. Романы Толстого и Достоевского, — если можно так выразиться, – это «высшая математика» в литературе. Разве их понимание не требует хотя бы близкой квалификации?

Но мы пытаемся втолкать эти произведения в головы тех, кто кроме родительского дома и уличной компании, по большому счету, ничего не видел. Абсурд? – Абсурд.

По своему личному опыту могу сказать, что в 9-м классе мы походили повесть «А зори здесь тихие» Бориса Васильева. И в голове никак не укладывалось: Книга о войне. Действие происходит в военное время, все герои – люди военные. А учитель долбит, что повесть антивоенная. В каком месте? И только отслужив срочную, я перечитал повесть, и до меня дошла бесконечная несовместимость женского порождающего начала и разрушительности войны. Тогда только, а не в 9–м классе, мне стало понятно, в чем антивоенный посыл повести.

Мы приветствуем принцип «Критикуешь – предлагай. Предлагаешь – делай». В соответствии с этим принципом задаем сами себе вопрос: Хорошо. Убрали Толстого и Достоевского из школьной программы. Вынесли их в программы специализированных высших учебных заведений. Что вместо?

А «вместо»: Мы предлагаем продолжить логику предмета литературы и учить школьников жизни на примере литературных произведений. Только произведений, привязанных к той действительности, в которой школьник окажется после окончания школы. Мы вводим в образовательный оборот литературные произведения, написанные на современном материале, авторами, непосредственно принимавшими участие в событиях, которые легли в основу.