ЗНАКИ БЛАЖЕНСТВА

У всех есть свои знаки блаженства. Особенно, когда приходит возраст, когда все блаженства позади и блаженством является то пережитое блаженство, которое начинает вторую жизнь.

Перед вами портрет моего блаженства.

Если кто не знает эстетики сенокоса – тот беден, даже если у него пакет мультимиллионера. Есть блаженства, им недоступные. Так бывает.

Что может быть удивительнее запаха сена, не промоченного дождём, совсем свежего сена, сложенного в копну? Надо лечь на эту копну на спину и в соединении невиданных букетом запахов взирать на небо и его художества. А сон на такой копне вреди ароматов естества! Если вы не пережили этого – не считайте себя полноценным и счастливым.

Если вы не видели почти храмовый купол стога, который вместе с Солнцем освещает поляну, – то вы не молились никогда по-настоящему. Солнечный Стог, который я сам сметал в молодости и он стоял как купол Земного Храма на чудесной поляне, — у меня в той памяти, которая питает и сегодня волю к жизни и свершениям. 

Если вы никогда не создавали произведение искусства – стог из сена – вы в убытке.

Самое поразительное то, что перед нами удивительное превращение – произведение искусства – как корм скоту! Меня этот контраст смысловой поразил еще в детстве, когда я еще юнцом порадовался на творение рук моей семьи на сенокосе и сказал впервые: вот ведь, стог, такой красивый – а всего лишь для того, чтобы Зорька его съела!

Но было еще одно превращение, которое имеет отношение к картине и которое не все поймут.

Дело в том, что красота стога произведения искусства – это летом, когда купол сияет на солнце.

У Василия Соловьева – копны, судя по фоновым деревьям, стоят осенью. И это – вызов! 

Дело в том, что к осени все краски бледнеют. И когда приходишь осенью вывозить стога или копны, то храмовые купола превращаются в фигуру одиночества. Но — всегда гордого.  Стога стоят на середине поляны, уже потеряв свежесть, запах цвет. Но гордо. Устремляясь вверх стожаром. 

Так вот у Соловьева осенние копны – под осенним солнцем! Это особенный колорит.  

Но главное – не в этом. Соловьев мастер композиционного решения – он оживляет копны, представляя их как компанию, которая живет тем, чем живет окружающий лес! Общий колорит и копен и леса делает их единой семьей. Но если лес и поле живи – то и копна живы! – Такое впечатление, что лес и копны заставили Солнце принять участие к сообществе – Солнце на картине светит по-летнему! В этом очередной ход мастера, превращающий простой пейзажный вид – в символическое действо: мы – вместе, и Солнце за нас!   

Вам Василий Соловьев назвал вещь «Бабе лето». Но это упрощение. Иногда художник стремиться к скромности через название. Конечно сама композиция – не про время года, хотя отчасти намек на оживление осени есть: действительно бабье лето считается второй жизнью взрослой женщины, которая начинает преодолевать свой возраст.

Только не всегда, в отличие от природы, это получается. Часто получается криво. Поэтому это название не включает в себя смыслы, заявленные в картине. 

Ведь есть ещё одно осеннее наслаждение, связанное с этим сюжетом. Когда начинаешь разбирать копну, чаще стог, – начинается вторая фантастическая феерия: среди осенней болотной прели возникает упоительный запах чистого сена с его сохранёнными ароматами лета. Можно просто вынуть из стога сенный клок – и совершенно обворожиться немыслимыми вкусами, каких не встретишь в «цивилизации». Эти запахи настолько «заводные», настолько духоподьёмные, настолько любвеобильные, что я жалею сегодняшних детей, которые ими обделены. 

И главное в том, что эти духоподъемные знаки блаженства сохраняются годы и годы, помогая жить тогда, когда они недоступны и когда тебе трудно. Тот заряд оптимизма, который они вносят, — золотой эмоциональный фонд человека!

Особенно если картина напоминает эти знаки блаженства.

Так и хочется воскликнуть: Мы – вместе и Солнце за нас!