УЧЕБНАЯ КАТАСТРОФА
1.
Мы не говорим о катастрофе образовательной учебной системы, мы говорим о Катастрофе как единственном внятном учителе человека. Особенно, если он перешел подростковый возраст. Человек никогда не будет слушать другого человека, а вот Катастрофу он услышит всегда.
Моя жизнь и педагогическая практика говорит одно: человека ничего не учит, кроме горя и катастрофы. Так вот если катастрофа не убьёт – то она учит. В этом смысле есть знаменитая формула, все что нас не убивает, делает нас сильнее.
Мы вступаем в Век Учебных Катастроф, который усадит за парту всех, нравится это кому-то или нет. Деградация прежней цивилизации может идти только катастрофами.
2.
Было время, когда я сознательно боролся за недопущение катастроф – и в стране, и частной жизни. И получалось. Но увы, я отметил, что человек, у которого я забрал катастрофу, от неё спас, выручил, становился наглее, потому что он считал, что он сам такой неуязвимый, мощный, что катастрофы избежал. И ты становишься идиотом. А не спасателем.
Поэтому все больше и чаще я начинаю понимать, что Первый Учитель Человека – Беда, Катастрофа.
Только тогда, когда человек побывает в Яме, Бедствии, Чуме Болотной, он начинает ценить знания и мудрость – чтобы убежать от Поступи Мрака – и тогда он падает за парту с вожделением к знаниям. Только оголодавший и битый будет учиться как надо.
В своё время меня сильно впечатлил рассказ «Уроки Французского» Валентина Распутина, автобиографическая вещицы, где мальчик рвался учить французский. Голод войны, мороз, снега, Сибирь – и жажда французского, который может быть и не применим. Язык здесь что-то вроде спасительной соломинки – протестующей против Потока Геенны. Жажда знаний когда Голод и Кровь берёт за глотку – вот формула познания. Так было во все времена и века. Знания жрецы давали только пережившим катастрофу: мрачный лес, звери, тёмные казематы, вершина горы – выживешь – учим, не выживешь – в помойку.
Чтобы человек понимал, что такое настоящая жизнь, он должен один на один встретиться с ней в каких-нибудь катакомбах, где катастрофа будет учебной и поучительной.
3.
Расслабление, которое постигло миллионы, встретится с катастрофами, которые многие ответы сметут и заменят вопросами. Я это пережил дважды, будучи убежденным, что я все знаю, все понимаю, и я крут, – 1993 году в момент расстрела Парламента и на смерть жены, — когда я осмысленно сел за парту – и первый, и второй раз. Это Катастрофы, которые ломают нашу жизнь. Но и — на самом деле — они ставят нас перед выбором: либо пошёл вон, в утиль, либо за Парту Интеллектуальной Мобилизации, названной в просторечии обучением. Первый раз я, краснодипломник, сел переучиваться (!) в 1994 году, отринув свой красный диплом как негодный швах, и второй раз в 2020 году после смерти жены, массового предательства, разорения – когда я понял, что Катастрофа смотрит в лицо: и тебе либо в утиль, либо за парту. И взяв себя за глотку, я сел в 60 лет за Парту Интеллектуальной Мобилизации.
4.
Когда я вижу людей, которые стараются избежать Катастроф, я только жалею их: попытки избежать катастрофы только наращивают её жесть – просто десяток катастроф прессуются в одну – с жуткой ударной волной.
У каждого человека должна быть череда личных катастроф, которые научать его жить. Поэтому ставьте катастрофы учебный план!
Но главное другое – распределяйте катастрофы постоянным шоковым режимом: лучше сто ударов по разу в неделю, чем один раз объёмом в сто ударов – в один раз. Управление личными катастрофами, перед её в плановый бой – вот наука, которую надо осваивать сегодня и сейчас.
