КТО ПОТЕРЯЛ, КОГДА ДОЖДАЛИСЬ ПЕРЕМЕН?

Рок- и поп-троцкизм

Для тех, чья юность пришлась на конец 1980-х, слова «Цой» и «Кино» во многом являются культовыми. «Звезда по имени Солнце», «Группа крови», «Алюминиевые огурцы» — названия, упоминание которых заставляет иначе биться сердце тех, кому сейчас 50-60, да и тем, кто моложе. Действительно. Это было Явление, которое и по сей день остается Явлением.

Однако, как исследователь троцкизма, в творчестве Виктора Цоя и группы «Кино» я хочу выделить композицию, сам факт появления и популярности которой является своеобразным индикатором, симптомом, который демонстрировал, насколько глубоко троцкизм пропитал наше общество и молодежь конкретно. Это «Мы ждем перемен».

Отдадим должное: Сделано мощно. Энергия, которая идет от песни пробирает насквозь и заставляет всего тебя телом и душой вибрировать в резонанс с исполнением. Однако, стоит только отвлечься. Отключить слух, абстрагироваться от вибраций и вчитаться в текст. Отключить физиологию и включить мозг. Как картина начинает вырисовываться иная. Не буду воспроизводить слова, которые многие знают наизусть, просто предложу вдуматься. И тогда получается, что куплет не несет особого смысла. Грубая, нарочито мрачная зарисовка обыденной действительности и припев, где настойчивым рефреном звучит требование: «Перемен! Перемен! Перемен!»

Менять. Не понятно почему. Не понятно на что. Ради чего. Но менять. Требуем перемен ради перемен!

От рока не отставала и даже опережала поп-музыка. Газмановский «Свежий ветер» был еще более агрессивен. Если Цой требовал перемен, не оговаривая, будут ли перемены болезненны. То Газманов был более конкретен. Он объясняет, чего ему не хватало:

Как лечили от свободы меня

Как хотели, чтобы был я слепой

У слепого так легко все отнять

Как хотели за меня все решать

В чем ходить, где жить и чем мне дышать

Как хотели запретить мне мечтать,

Но теперь меня уж не удержать

Не хватало свободы, отнимали что-то, запрещали мечтать.

А дальше «Пролетариям нечего терять кроме своих цепей, приобретут же они весь мир», практически по «Манифесту…», только иными словами:

я сегодня не такой как вчера

я голодный[1], но веселый и злой

Мне то нечего сегодня терять,

Потеряет нынче кто-то другой.

А песни нравились. На концерты собирались толпы и скандировали «Перемен! Перемен! Перемен!» Песни крутили на магнитофонах. Пели под гитару в компаниях. И ждали, что перемены придут, и будет «лучше». Непонятно как, но «лучше». «Кто-то другой» потеряет, а я приобрету.

Ну что ж, перемен мы дождались. Пришел 1991-й, а за ним остальные 90-е, которые уже давно окрестили «лихими». Вот только потерял не «кто-то другой», а каждый гражданин СССР.

Получается, что мы наблюдаем факты откровенно троцкистских явлений, призывающих разрушить, чтобы было «хорошо и которые, во-первых, были созданы; во-вторых, очень быстро стали популярными в народе.

Это показывает, насколько грамотно работают те, кто использует троцкистские технологии. С другой – насколько серьезно на закате СССР советское общество было восприимчиво и даже болело троцкизмом.

А теперь немного подробнее поговорим о песне «Мы ждем перемен». Точнее приведем некоторые факты, снабдив их небольшими нашими комментариями.

Режиссер Сергей Соловьев эффектно[2] включил песню в финальную сцену своего фильма «Асса», вышедшего на экраны в 1987-м году. А в 2011-м в своем интервью «Непростое дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь»[3] он сказал:

«… жизнь показала, что с песней «Хочу перемен» очень подозрительная история. Потому что я сам махал руками в той десятитысячной толпе в парке Горького. И вот в этой толпе — я готов дать расписку кровью — ни один не знал, каких именно перемен он хочет, и ни один по-настоящему их не хотел. Получилось так, что я с первой «Ассой», верьте или нет, послужил таким козлом-провокатором. То есть непростое, конечно, дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь.»

Сергей Соловьев очень точно охарактеризовал путь, который прошли почти все из нас. От восторженного желания перемен, до разочарования и раскаяния: «Что же мы сами, своими же руками натворили?!»

Именно после выхода в массовый оборот песни, начался пик популярности группы «Кино». После этого они поехали в тогда еще социалистические страны и даже в капиталистические, что для молодых музыкантов СССР было чем-то немыслимым. А в 1989-м их стал продюсировать Юрий Айзеншпис – фигура знаковая в отечественном шоу-бизнесе.

Уже в настоящее время песня использовалась в России:

В 2021 году с кадрами протестов в поддержку Алексея Навального, а также исполнялась митингующими и включалась из проезжающих автомобилей[4].

В 2022 году во время протестов против СВО на Украине[5].

В Беларуси песня широко используется во время протестных митингов и попала под запрет. В связи с этим возбуждены административные дела, произведены аресты.

Как видим троцкистский разрушительный потенциал композиции в силе и активно используется в наши дни.

Не буду спорить, песня нравится многим. Но хочу напомнить слова Сергея Соловьева: «Непростое дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь.» Тогда не придется самим не жалеть о содеянном.


[1] Здесь есть сомнения. Насколько известно, в момент исполнения песни сам Газманов зарабатывал очень серьезно. Особенно в масштабах рубежа 1980-90-х.

[2] Во время исполнения кадр меняется с пустого ресторана на огромную аудиторию зрителей с огоньками в поднятых руках.

[3] https://www.afisha.ru/article/solovjev/

[4] https://www.vedomosti.ru/society/articles/2021/01/24/855242-aktsii-navalnogo

[5] https://newdaynews.ru/ekaterinburg/751512.html