ТРОЦКИЗМ КАК СОВРЕМЕННАЯ ПРОБЛЕМА

Бесконечные перевороты, которыми пользуются для перекройки мира сегодня, идут под знаменем революции, и, похоже, Троцкий со своей теорией перманентной революции знал что-то больше, чем остальные октябрьские деятели. Во всяком случае, текущая мировая практика заставляет нас попристальнее посмотреть на Троцкого и его теории, чтобы уяснить его до-сих-пор-влияние. Есть подозрение, что США как раз действуют в логике именно перманентной революции Троцкого. В любом случае, вряд ли может быть сомнение, что троцкизм до сих пор в явном ли скрытом виде является, как ни странно, самым основным легитиматором переворотов под шифром революций.  

Начнем с того, что Троцкий вообще ставил вопрос, что он был единственный последовательный революционер в России. В самой важной для нас книге «Перманентная революция» он почти однозначно доказывает эту последовательность, обвиняя и Зиновьева, и Каменева, и Сталина в непоследовательности, Сталина вообще в патриотизме. И самое интересное, что логика Троцкого выглядит весьма весомой: он оказывается единственный последовательный революционер, несущий революционизм – как завершенную форму перманентной революции. И в этом отношении он был, безусловно, оригинален и одновременно последовательным ленинцем. Ведь даже у Ленина не было завершенной концепции мировой, окончательной революции, в контексте которой русская революция была всего лишь этапом, причем не самым главным, а Троцкий её создал.

Получается, он имел право называть остальных эпигонами.   

Цитата: Троцкий: Вопрос о перманентной революции был, после большого перерыва, и на первый взгляд, совершенно неожиданно поднят в 1924 году. Политических оснований для этого не было: дело шло о давно отошедших в прошлое разногласиях. Но психологические основания были большие. Открывшая против меня борьбу группа так называемых «старых большевиков» противопоставляла мне прежде всего это свое звание. Но большим затруднением на ее пути был 1917 год. Как ни важна была предшествующая история идейной борьбы и подготовки, однако, не только в отношении партии в целом, но и в отношении отдельных лиц, вся предшествующая подготовка нашла свою высшую и безапелляционную проверку в октябрьском перевороте. Ни один из эпигонов этой проверки не выдержал. Все они, без исключения, в момент февральской революции 1917 г. заняли вульгарную позицию демократической левой. Ни один из них не выдвинул лозунга борьбы пролетариата за власть. Все они считали курс на социалистическую революцию абсурдом или, еще хуже, «троцкизмом». В таком духе они вели партию до приезда Ленина из-за границы и до появления его знаменитых тезисов 4-го апреля. После этого Каменев, уже в прямой борьбе с Лениным, пытается открыто сформировать демократическое крыло в большевизме. Позже к нему присоединяется приехавший с Лениным Зиновьев. Сталин, жестоко скомпрометированный своей социал-патриотической позицией, отходит к сторонке. Он дает партии забыть о своих жалких статьях и речах в решающие недели марта и постепенно передвигается на точку зрения Ленина. Отсюда сам собою возникал вопрос: что же каждому из этих руководящих «старых большевиков» дал ленинизм, если ни один из них не оказался способен самостоятельно применить теоретический и практический опыт партии в наиболее важный и ответственный исторический момент? Надо было во что бы то ни стало отвести этот вопрос, подменив его другим. С этой целью решено было в центр обстрела поставить теорию перманентной революции».

Напомним коллизию момента: Троцкий не считал революции в России решающей революцией, это только начало, поэтому Россия должна превратиться в военный лагерь и принести революции в другие страны на штыках. Несмотря на то, что первый же проект Троцкого – Польский революционный поход в 1920 году во главе с Тухачевским — провалился, логика-то осталась! Сталин и его союзники нарушили эту логику, провозглашая необходимость строить социализм в России. По логике революции Троцкий несомненно прав, и до конца своей жизни Сталин был в её плену – потому что логика революционизма – Мировая Революция ни у кого не вызывала тогда сомнения. Разве что у Сталина, который тщательно свои соображения скрывал и вообще о Мировой Революции старался не упоминать. Не случайно Сталин стал ломать сознание масс, которое вообще не собиралось работать, а жаждало творить революции по всеми свету, именно в 1924 году, после смерти Ленина, который, конечно же, защитил бы Троцкого от Сталина, потому что создавать социализм Ленину было неинтересно: он это просто не умел.   

Но главное другое: если сегодня происходит масса революций, то ясно, что теория перманентной революции живёт и имеет своих адептов. А значит логика троцкизма в чем-то крайне сильна. Выяснить, чем её сила и как её нейтрализовать, — задача этой работы.