ЗАЧЕМ ВЕЙЕРШТРАСС СОЗДАЛ КОВАЛЕВСКУЮ?

Затронув литературную деятельность Софьи Васильевн Ковалевской, мы заинтересовались её научной и преподавательской работой. Содержание её довольно немногочисленных работ – тема особого разговора, поскольку требует оценки как с точки зрения глубины проработки вопросов, так и с точки зрения научного уровня на момент опубликования. Сейчас же мы попытались проанализировать научную и преподавательскую деятельность Софьи Васильевны с организационной стороны.

Начнем с любопытной географической привязки. Блестящие успехи в Германии в 1869-74-х годах под руководством самого Вейерштрасса. Причем великий математик занимался с ней лично и помогает в выборе тем и подходов к решению задач диссертаций. Докторская степень Гёттингенского университета в 24(!) года. Параллельно успела поучаствовать в Парижской коммуне. Затем возвращение в Россию и полное отсутствие занятий наукой. Сама Софья Васильевна объясняет это отсутствием в России условий для работы. Как только Ковалевская возвращается к Вейерштрассу, научная деятельность возобновляется. Публикуются работы. Она устраивается на работу в Стокгольмский университет, место в котором ей выхлопотал Вейерштрасс, о чем прямо говорится как в биографии Софьи Васильевны, так и в биографии Вейерштрасса. В Стокгольме она живет и работает всю оставшуюся жизнь. Вызывает искреннее недоумение: Работаем за границей и не работаем в России. Готов согласиться с отсутствием условий для занятий химией, физикой, теплотехникой, где может требоваться специфическое оборудование и материалы. Но математика? Для занятий достаточно чистого листа бумаги и карандаша. Чтобы быть в курсе научных новостей существуют научные журналы, препятствий, для выписывания которых, а России не существовало. Встаньте на позицию цензора: какая может быть крамола в дифференциальных уравнениях и интегралах? Самый большой вопрос: почему сама Ковалевская не занималась математикой? Жажда познания, тяга к решению задач – неотъемлемое свойство ученого. Это почти как дышать. Но этого в России нет, зато есть в Европе.

Софья Ковалевская — профессор Стокгольмского университета. Звучит серьезно. Но при ближайшем рассмотрении лоск титула как-то бледнеет. Это сейчас там 50 тысяч студентов, 5 тысяч преподавателей, 2 тысячи аспирантов. А на момент преподавания там Софьи Васильевны, он университетом официально не являлся, а был университетским колледжем. Статус университета ему был присвоен только в 1960-м. Об этом прямо написано на официальном сайте университета. Мы будем точны и будем пользоваться термином колледж.

Что же представлял этот колледж в то время? Вот как описывает его сама Софья Васильевна:

«… для слушанья лекций совсем не требуется документов. …

Экзамены, … здесь не обязательны. … не имеет права выдавать ученых степеней.

Преподавание не делится, подобно тому, как в России, на курсы с определенною программою, а дело ведется применительно к контингенту слушателей.»

Мы сознательно опустили восторженные эпитеты автора, отсюда и многоточия. В «сухом остатке» получается: экзаменов нет, никаких документов не требуется, курсов с программою нет. Вопрос почему? Экзамен – это ценз, имеет ли слушатель достаточную квалификацию, чтобы воспринять знания, преподаваемые в учебном заведении. Такого ценза нет. Документы также не обязательны. Слушатели никак не демонстрируют уровень своей подготовки. Что и неудивительно, ведь для того, чтобы определить ценз и программу вступительных экзаменов, нужно иметь критерий, а таким критерием является учебная программа, которой нет. Перед нами встает картина некой околоучебной «тусовки», — выражаясь современным языком, — где учат кого угодно чему-нибудь. Неудивительно, что такому заведению не разрешали присваивать ученые степени.

Параллельно Стокгольмский колледж противопоставляется университету в Упсале – действительно серьезному учебному и научному заведению с многовековой историей и мощной научной школой. Упсальский университет рисуется в довольно негативных тонах, как закоснелое учреждение, населенное погрязшими в кумовстве ретроградами.

Остановимся на восторженных эпитетах Ковалевской по отношению к колледжу. Они совершенно непонятны, если смотреть на неё как на ученого и преподавателя. Неужели ей всё равно, кто в аудитории? Неужели её не интересует, способен ли студент воспринять то, что она ему несёт? Неужели ей не интересно, над чем ломают головы передовые ученые? Неинтересно участвовать в дискуссиях? Неужели ей не требовались серьезные оппоненты для обсуждения собственных научных идей? Однако, если смотреть на Ковалевскую как на нигилистку и «эмансипированную женщину», то такие восторги совершенно понятны и объяснимы.

Таким образом, возникают следующие вопросы:

Была ли Ковалевская действительно ученым?

Насколько серьезна была она как преподаватель?

Была ли Софья Ковалевская самостоятельным ученым?

Какова истинная роль Вейерштрасса в её научной деятельности?

Какова роль Вейерштрасса в её позиционировании в академической среде?

Зачем Вейерштрасс «тянул» Ковалевскую? Какими аргументами убеждал коллег помогать в продвижении Софьи Васильевны?