Л.Д. ТРОЦКИЙ: СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СЕМЬЯ НЕ СОСТОЯЛАСЬ.
Во времена СССР о Льве Троцком особо не говорилось. А если и говорилось, то как-то вскользь, учителя, преподаватели, лекторы особо не распространялись. По большей части ограничивались определениями «попутчик», приспособленец», во взрослой аудитории употребляли термин «политическая проститутка»[1].
Не помню, был ли Троцкий под запретом в конце 1980-х, но в библиотеке его труды я в каталоге не нашел. Сейчас никаких ограничений нет. Троцкого можно свободно читать. И для тех, кому интересно альтернативное мнение об СССР 1920-30-х, Троцкий ценен по следующим соображениям: Он враг Сталина и всего того, что создано под его руководством, а значит будет дотошно выискивать недостатки. Тому, кто стремится к объективной картине – это в плюс. Но Троцкий – марксист и Сталина он критиковал именно с позиций марксизма и за отклонение от марксизма. Иначе он не мог делать. В противном случае ему грозило встречное обвинение в уклонении от буквы марксизма. В отличие от СССР, его сторонники за рубежом читали не только передовицу «Правды». Именно поэтому нам интересно мнение Троцкого о семейном строительстве в СССР. И мы обращаемся к его работам «От старой семьи — к новой» («Правда» N 155, 13 июня 1923 г.) и Главе 7 «Семья, молодежь, культура. Семейный термидор.» книги «Преданная революция» (1936). Материалы разделяет 13-летняя пропасть в состоянии Троцкого. В 1923-м он всемогущий НаркомВоенМор, один из перспективных претендентов на место угасающего Ленина, полный радужных надежд на построение нового мира. В 1936-м – озлобленный изгнанник, жаждущий реванша и борец за чистоту идеи.
Итак, о чем пишет, о чем мечтает Лев Троцкий образца 1923-го года? Он пишет о сломе старой семьи. При этом мягко критикует тех, кто полагает, что новая семья будет непрочной – «мать и дети не должны страдать». Идеалом новой семьи он видит пару строителей нового мира, свободную от быта, от детей: «Нам нужно социалистическое накопление. Только при этом условии мы сможем освободить семью от таких функций и забот, которые ныне угнетают и разрушают ее. Стирать белье должна хорошая общественная прачечная. Кормить — хороший общественный ресторан. Обшивать — швейная мастерская. Воспитываться дети должны хорошими общественными педагогами, которые в этом деле находят свое подлинное призвание. … Связь определяется только взаимным влечением.»
Картина вырисовывается интересная: минимум обременений, минимум зависимостей, минимум всего того, что на практике укрепляет семью. А именно – общее дело, общий быт, общая собственность. Но именно это общее, как правило, удерживает семью от распада, когда «взаимное влечение» улетучивается. Зато получается высокомобильная, плохо связанная между собой человеческая масса – идеальный инструмент мировой революции. Не секрет, что для рискованных операций как правило отбирают людей не обременённых собственностью и родственными связями. Не такую ли цель ставил Троцкий в действительности?
А что же в 1936-м году? С цифрами на руках, со ссылками на публикации в советской прессе, Троцкий показывает, что социалистическая семья не состоялась. Он указывает на малое количество детских садов и яслей, низкое качество общественных прачечных. На то, что рабочие всё больше и больше питаются дома. Наконец он называет цифры беспризорности и проституции, указывая на молодой возраст «жриц любви», как аргумент, что это не пережиток прошлого, но настоящее.
Вывод: социалистическая семья не состоялась.
Цель «демона революции» понятна: показать всем миру и прежде всего себе самому, что без него в СССР всё идет неправильно. Что Страна не имеет права именоваться социалистической. Что бюрократия свела на нет все идеалы революции.
Мы же констатируем факт, что после выдворения Троцкого, вольно или не вольно, страна и в частности семья пошли не по тому пути, который указывал Л.Д. Троцкий.
[1] Обычно употребление этого эпитета в отношении Л.Д. Троцкого приписывают Ленину. Но достоверно это не известно. Хотя Ленин регулярно пользовался данным эпитетом в отношении своих политических оппонентов. В отношении Троцкого эпитет впервые печатно употреблён в 1934-м году в журнале «Под знаменем марксизма».
